Неточные совпадения
Стародум. Так. Только, пожалуй,
не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это будет гораздо
прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как
не было той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось
не только равносильным знанию, но даже в известном смысле было
прочнее его.
Но, с другой стороны,
не меньшего вероятия заслуживает и то соображение, что как ни привлекательна теория учтивого обращения, но, взятая изолированно, она нимало
не гарантирует людей от внезапного вторжения теории обращения неучтивого (как это и доказано впоследствии появлением на арене истории такой личности, как майор Угрюм-Бурчеев), и, следовательно, если мы действительно желаем утвердить учтивое обращение на
прочном основании, то все-таки прежде всего должны снабдить людей настоящими якобы правами.
— Тем хуже, чем
прочнее положение женщины в свете, тем хуже. Это всё равно, как уже
не то что тащить fardeau руками, а вырывать его у другого.
Как бы то ни было, цель человека все еще
не определена, если он
не стал наконец твердой стопою на
прочное основание, а
не на какую-нибудь вольнодумную химеру юности.
— Я уж знала это: там все хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой
прочный товар, до сих пор носится. Ахти, сколько у тебя тут гербовой бумаги! — продолжала она, заглянувши к нему в шкатулку. И в самом деле, гербовой бумаги было там немало. — Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится в суд просьбу подать, а и
не на чем.
Не чувствовал он и
прочной симпатии к ней, но почти после каждой встречи отмечал, что она все более глубоко интересует его и что есть в ней странная сила; притягивая и отталкивая, эта сила вызывает в нем неясные надежды на какое-то необыкновенное открытие.
Вообще
не любя «разговоров по душе», «о душе», — Самгин находил их особенно неуместными с Варварой, будучи почти уверен, что хотя связь с нею и приятна, но
не может быть ни длительной, ни
прочной.
— Общество, построенное на таких культурно различных единицах,
не может быть
прочным. Десять миллионов негров Северной Америки, рано или поздно, дадут себя знать.
Самгин, слушая его, думал: действительно преступна власть, вызывающая недовольство того слоя людей, который во всех других странах служит
прочной опорой государства. Но он
не любил думать о политике в терминах обычных, всеми принятых, находя, что термины эти лишают его мысли своеобразия, уродуют их. Ему больше нравилось, когда тот же доктор, усмехаясь, бормотал...
Он впервые пожалел о том, что, слишком поглощенный ею,
не создал ни в обществе, ни среди адвокатов
прочных связей.
— «Внутренняя жизнь личности есть единственно творческая сила человеческого бытия, и она, а
не самодовлеющие начала политического порядка является единственно
прочным базисом для всякого общественного строительства».
Кто только случайно и умышленно заглядывал в эту светлую, детскую душу — будь он мрачен, зол, — он уже
не мог отказать ему во взаимности или, если обстоятельства мешали сближению, то хоть в доброй и
прочной памяти.
Там нет глубоких целей, нет
прочных конечных намерений и надежд. Бурная жизнь
не манит к тихому порту. У жрицы этого культа, у «матери наслаждений» — нет в виду, как и у истинного игрока по страсти, выиграть фортуну и кончить, оставить все, успокоиться и жить другой жизнью.
— Да,
не погневайтесь! — перебил Кирилов. — Если хотите в искусстве чего-нибудь
прочнее сладеньких улыбок да пухлых плеч или почище задних дворов и пьяного мужичья, так бросьте красавиц и пирушки, а будьте трезвы, работайте до тумана, до обморока в голове; надо падать и вставать, умирать с отчаяния и опять понемногу оживать, вскакивать ночью…
Между тем она, по страстной, нервной натуре своей, увлеклась его личностью, влюбилась в него самого, в его смелость, в самое это стремление к новому, лучшему — но
не влюбилась в его учение, в его новые правды и новую жизнь, и осталась верна старым,
прочным понятиям о жизни, о счастье. Он звал к новому делу, к новому труду, но нового дела и труда, кроме раздачи запрещенных книг, она
не видела.
«Нет, это
не ограниченность в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо в готовые
прочные формы. Заслуга человека тут — почувствовать и удержать в себе эту красоту природной простоты и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее, верить в нее, быть искренним, понимать прелесть правды и жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь сердце и дорожить этой силой, если
не выше силы ума, то хоть наравне с нею.
До приезда Райского жизнь ее покоилась на этих простых и
прочных основах, и ей в голову
не приходило, чтобы тут было что-нибудь
не так, чтобы она весь век жила в какой-то «борьбе с противоречиями», как говорил Райский.
От этого у Тушина, тихо, пока украдкой от него самого, теплился, сквозь горе, сквозь этот хаос чувств, тоски, оскорблений — слабый луч надежды,
не на прежнее, конечно, полное, громадное счастье взаимности, но на счастье
не совсем терять Веру из виду, удержать за собой навсегда ее дружбу и вдалеке когда-нибудь, со временем, усилить ее покойную,
прочную симпатию к себе и… и…
Воображение его вспыхивало, и он путем сверкнувшей догадки схватывал тень, верхушку истины, дорисовывал остальное и уже
не шел долгим опытом и трудом завоевывать
прочную победу.
Меня это сразу заинтересовало, почти удивило, и, признаюсь, без Версилова я бы многое пропустил без внимания и
не оценил в этом старике, оставившем одно из самых
прочных и оригинальных воспоминаний в моем сердце.
Революция, в его представлении,
не должна была изменить основные формы жизни народа — в этом он
не сходился с Новодворовым и последователем Новодворова Маркелом Кондратьевым, — революция, по его мнению,
не должна была ломать всего здания, а должна была только иначе распределить внутренние помещения этого прекрасного,
прочного, огромного, горячо-любимого им старого здания.
Здесь были шкуры зверей, оленьи панты, медвежья желчь, собольи и беличьи меха, бумажные свечи, свертки с чаем, новые топоры, плотничьи и огородные инструменты, луки, настораживаемые на зверей, охотничье копье, фитильное ружье, приспособления для носки на спине грузов, одежда, посуда, еще
не бывшая в употреблении, китайская синяя даба, белая и черная материя, одеяла, новые улы, сухая трава для обуви, веревки и тулузы [Корзины, сплетенные из прутьев и оклеенные материей, похожей на бумагу, но настолько
прочной, что она
не пропускает даже спирт.] с маслом.
От него есть избавленье только в двух крайних сортах нравственного достоинства: или в том, когда человек уже трансцендентальный негодяй, восьмое чудо света плутовской виртуозности, вроде Aли-паши Янинского, Джеззар — паши Сирийского, Мегемет — Али Египетского, которые проводили европейских дипломатов и (Джеззар) самого Наполеона Великого так легко, как детей, когда мошенничество наросло на человеке такою абсолютно
прочною бронею, сквозь которую нельзя пробраться ни до какой человеческой слабости: ни до амбиции, ни до честолюбия, ни до властолюбия, ни до самолюбия, ни до чего; но таких героев мошенничества чрезвычайно мало, почти что
не попадается в европейских землях, где виртуозность негодяйства уже портится многими человеческими слабостями.
Она стала видеть, что слишком много ее обманывают притворные или дрянные бедняки: что и людям, достойным помощи, умеющим пользоваться данными деньгами, эти деньги почти никогда
не приносят
прочной пользы: на время выведут их из беды, а через полгода, через год эти люди опять в такой же беде.
Хотя я уже говорил об этом предмете в начале настоящей хроники, но думаю, что
не лишнее будет вкратце повторить сказанное, хотя бы в виде предисловия к предстоящей портретной галерее «рабов». [Материал для этой галереи я беру исключительно в дворовой среде. При этом, конечно,
не обещаю, что исчерпаю все разнообразие типов, которыми обиловала малиновецкая дворня, а познакомлю лишь с теми личностями, которые почему-либо
прочнее других удержались в моей памяти.]
Это говорил Алемпиев собеседник. При этих словах во мне совершилось нечто постыдное. Я мгновенно забыл о девочке и с поднятыми кулаками, с словами: «Молчать, подлый холуй!» — бросился к старику. Я
не помню, чтобы со мной случался когда-либо такой припадок гнева и чтобы он выражался в таких формах, но очевидно, что крепостная практика уже свила во мне
прочное гнездо и ожидала только случая, чтобы всплыть наружу.
Нет, я верил и теперь верю в их живоносную силу; я всегда был убежден и теперь
не потерял убеждения, что только с их помощью человеческая жизнь может получить правильные и
прочные устои.
Я стал христианином
не потому, что перестал верить в человека, в его достоинство и высшее назначение, в его творческую свободу, а потому, что искал более глубокого и
прочного обоснования этой веры.
Синтез был недостаточно органическим и
не мог быть
прочным.
Разработка копей ведется недобросовестно, на кулаческих началах. «Никаких улучшений в технике производства или изысканий для обеспечения ему
прочной будущности
не предпринималось, — читаем в докладной записке одного официального лица, — работы, в смысле их хозяйственной постановки, имели все признаки хищничества, о чем свидетельствует и последний отчет окружного инженера».
В честь первого названо маленькое селение из десяти дворов, бедное и недолговечное, а в честь второго — селение, которое уже имело старое и
прочное местное название Сиянцы, так что только на бумагах, да и то
не на всех, оно называется Галкино-Враское.
Тогда к ним подъезжать с осторожностью на простой телеге или охотничьих дрожках, которые
не что иное, как укороченные и
прочнее сделанные крестьянские роспуски, или чувашский тарантас без верха.
Для Петра началось молодое тихое счастье, но сквозь это счастье все же пробивалась какая-то тревога: в самые светлые минуты он улыбался так, что сквозь эту улыбку виднелось грустное сомнение, как будто он
не считал этого счастья законным и
прочным.
Об Нарышкиных имею известие от брата Петра из
Прочного Окопа, — Нарышкин чуть было
не задушил его, услышавши знакомый ему мой голос. Родственно они приняли моего Петра, который на год отправился по собственному желанию в экспедицию. Теперь они все в горах. Талызин уехал в Петербург и, кажется,
не воротится, я этому очень рад. При нем я бы
не поехал по приглашению Фонвизина.
Брат Петр на Кавказе; поехал по собственному желанию на год в экспедицию. Недавно писал ко мне из
Прочного Окопа, где приняли его Нарышкины с необыкновенною дружбою: добрый Мишель чуть
не задушил его, услышав голос, напоминающий меня. Теперь они все в горах, брат в отряде у Засса…
И где же взять те убеждения, без которых
не созидается ничего
прочного?
Но сердце ее
не слыхало этого решения и тихо билось в груди, обещавшей кому-то много-много хорошего,
прочного счастья.
Приглашение Прасковьи Ивановны приехать к ней, сказанное между слов, было сочтено так, за мимолетную мысль, мелькнувшую у ней в голове, но
не имеющую
прочного основания.
— Об общине я равнодушно слышать
не могу, — заговорил он прерывающимся от волнения голосом и, видимо, употребляя над собой все усилия, чтобы
не сказать чего-нибудь резкого, — эту общину выдумали в Петербурге и навязали ее народу; он ее
не любит, тяготится ею, потому что, очень естественно, всякий человек желает иметь
прочную собственность и отвечать только за себя!
С ними никогда нельзя быть уверенным, где они остановятся и
не перейдут ли ту границу «недозволенного», но и «
не воспрещенного», в
прочном установлении которой и заключается вся задача истинного либерализма.
Моя комната. Еще зеленое, застывшее утро. На двери шкафа осколок солнца. Я — в кровати. Сон. Но еще буйно бьется, вздрагивает, брызжет сердце, ноет в концах пальцев, в коленях. Это — несомненно было. И я
не знаю теперь: что сон — что явь; иррациональные величины прорастают сквозь все
прочное, привычное, трехмерное, и вместо твердых, шлифованных плоскостей — кругом что-то корявое, лохматое…
Я вскочил,
не дожидаясь звонка, и забегал по комнате. Моя математика — до сих пор единственный
прочный и незыблемый остров во всей моей свихнувшейся жизни — тоже оторвалась, поплыла, закружилась. Что же, значит, эта нелепая «душа» — так же реальна, как моя юнифа, как мои сапоги — хотя я их и
не вижу сейчас (они за зеркальной дверью шкафа)? И если сапоги
не болезнь — почему же «душа» болезнь?
Везде умел сделаться необходимым, и хотя
не был образцом прелестных манер красоты, но и
не искал этого, постоянно имея в виду более
прочное и существенное.
В целом городе один Гришка, по наивности и одичалости своей,
не знал, что у нее уже сложилась
прочная и очень некрасивая репутация.
Она
не была ни жадна, ни мечтательна, но любила процесс сложения и вычитания. Сядет в угол и делает выкладки. Всегда она стояла на твердой почве, предпочитая истины общепризнанные,
прочные. Говорила рассудительно, считала верно. Алгебры
не понимала, как и вообще никаких отвлечений.
По совести говорю: общество, в котором"учение о шкуре"утвердилось на
прочных основаниях, общество, которого творческие силы всецело подавлены, одним словом: случайность — такое общество, какие бы внешние усилия оно ни делало,
не может прийти ни к безопасности, ни к спокойствию, ни даже к простому благочинию. Ни к чему, кроме бессрочного вращания, в порочном кругу тревог, и в конце концов… самоумерщвления.
Куда расходится эта громадная масса безвкусного, а отчасти и
не особенно
прочного товара?
— Благодарю вас. Но, во всяком случае, моя мысль, в существе, верна: вы, русские, уже тем одним счастливы, что видите перед собой
прочное положение вещей. Каторга так каторга, припеваючи так припеваючи. А вот беда, как ни каторги, ни припеваючи — ничего в волнах
не видно!
— Что ж? — отвечал как-то нехотя Белавин. — Дело заключалось в злоупотреблении буржуазии, которая хотела захватить себе все политические права, со всевозможными матерьяльными благосостояниями, и работники сорок восьмого года показали им, что этого нельзя; но так как собственно для земледельческого класса народа все-таки нужна была
не анархия, а порядок, который обеспечивал бы труд его, он взялся за Наполеона Третьего, и если тот поймет, чего от него требуют, он
прочней, чем кто-либо!